Сюрприз

В первые дни войны в Ленинграде было спокойно, время от времени днем объявлялись воздушные тревоги, но каждая из них длилась не дольше часа. Мы видели только свои истребители, возвращавшиеся с юга. В подвале «Октябрьской» на время тревог открывались массивные двери, и постояльцы спускались туда. Подземелья бомбоубежища оказались просторными, но мрачноватыми; лица многих выглядели подавленными и испуганными, а известная актриса Алиса Коонен, натура тонкая и нервная, не выдержав напряжения, забилась в истерике…

— А что, Александр Андреевич, как ты думаешь, ресторан гостиницы сейчас работает?

— Нужно проверить.

— Тогда пошли.

В сверкающем посудой и зеркалами ресторане было пусто, чисто и торжественно. Усевшись за излюбленный нами столик у окна, мы по-дружески приветствовали знакомого официанта:

— Дядя Саша, — начал Синицын, — картошечку дай, только очень горячую, как вы умеете, селедочку и, конечно, графинчик водочки со льда, хлеб черный, масло и, через полчасика, по бифштексу для начала.

— Слушаюсь, — проговорил шустрый официант и помчался выполнять заказ.

— У тебя такой величественный вид, что можно подумать, что главный конструктор ты, а не я. Не было ли у тебя в роду дворян? Откуда у тебя такие манеры?

— Порода, верно, у меня есть, — небольшие голубые глаза Синицына сверкнули и твердо уставились на меня, — главное, это порода.

Его прямой нос, небольшие упрямые губы, прижатые уши на круглой голове придавали его лицу добродушное выражение, но напоминали об уме и характере.

— Порода породой, но мне казалось, из тебя вышел бы хороший главный инженер, а ты какой-то пассивный, ни к чему не стремишься. Теперь, в военное время, и подавно из тебя ничего не выйдет, если будешь скромничать.

Дальше >>