Глава 6. Первое ракетное десятилетие (1946–1956)
После заседания товарищи накинулись на меня: «Какое осциллографирование? Где? Что ты, не посоветовавшись, наобещал? Суши сухари. Агенты Серова уже твою улыбку запомнили».
Вместе с Богуславским, артистическими способностями которого пользоваться электронным осциллографом я восхищался еще в институте «Рабе», мы разработали схему контроля подрабатывания контактов пяточного штекера. Сразу появилось много помощников и энтузиастов идеи.
При очередном хлопке мы действительно увидели на экране осциллографа всплески подрабатывания контактов, объясняющие логику сброса схемы. Главный конструктор злополучного штекера Гольцман придумал внешнюю пружину, увеличивающую надежность контакта.
Ракеты начали улетать!
Благодарности я не получил. Но Воскресенский не растерялся и, когда после очередного удачного пуска в одном из купе спецпоезда собрался нужный кворум, объяснил: «Спирт каждый пьет свой, а закусывать будем сухарями Чертока».
Выпивали мы слишком рано. Кроме пяточного разъема, потребовал повышения «хлопкоустойчивости» и пяточный контакт. Доработка Чернова оказалась недостаточной.
Ко всем нашим бедам добавился еще и инцидент, который окончательно вывел из себя высоких руководителей.
Пуск очередной ракеты, назначенный на 1 ноября, был отложен из-за сильного тумана. Ночью часовой, охранявший стартовую площадку, проявил исключительную бдительность и непонятно к чему крикнул: «Стой! Кто идет?» Ответа из тумана не последовало, и он дал предупредительный выстрел. Поднятый по тревоге караул ничего подозрительного в окрестностях не обнаружил.
Утром прибывшая на площадку стартовая команда сразу учуяла сильный запах спирта. Осмотр показал, что ночной выстрел был не в воздух, а по заправленному спиртовому баку. Вся хвостовая часть ракеты через пулевую пробоину была залита спиртом. Ракету сняли и отправили для восстановления на завод в Подлипки, часового — на гаупвахту. Вознюку было указано на совершенно неудовлетворительную подготовку караулов.