Глава 2. Вторая мировая
По дороге в Химки из громкоговорителя услышали обращение секретаря ЦК и Московского комитета партии Щербакова к жителям столицы: «За Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови». По Ленинградскому шоссе в сторону фронта двигались вооруженные винтовками ополченцы. Танков и артиллерии в этих колоннах не было. Через станцию Химки в Москву шли поезда с ранеными. Остановят ли немцев отрытые нами укрепления? А если нет? Неужели сваренные из стальных балок противотанковые ежи на всех идущих к Москве дорогах способны сдержать лавину немецко-фашистских войск?
После раскрытия «партизанского заговора» Исаев заявил парторгу, что, если по его глупости мы окажемся безоружными в лапах у немцев, он «пустит пулю в лоб».
Дни и ночи мы снимали станки, смазывали, укрывали, укладывали все, что можно, в ящики, маркировали, описывали, грузили. Я с товарищами умудрился, несмотря на протесты штаба эшелона, упаковать и погрузить все образцы машин переменного тока. Товарные вагоны «теплушки» оборудовались нарами, железными печками, снабжались дровами.
Мама порывалась бросить всех нас и сбежать на работу в любой госпиталь для ухода за ранеными. Отец ее удержал.
Я успел вовремя привезти семью в Химки. 20 октября в Москве и прилегающих к ней районах было введено осадное положение. Движение на улицах было взято под строгий контроль. В постановлении Государственного комитета обороны говорилось: «Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте».