1966 год

Не успел я закончить последнюю фразу в дневнике, как раздался звонок маршала Руденко: «Мы обсудили с Вершининым все вчерашние события, решили на рожон не лезть, обструкций не устраивать. Учтите это в своих переговорах с Мишиным и Тюлиным». Это заявление — директива на отступление по всему фронту, но отступления не будет. Я не рассчитывал на помощь маршалов, особенно на помощь Руденко. Три года назад Руденко решил «поставить Институт авиационной и космической медицины на новые рельсы, освободить его от несвойственных ему задач» — и поставил, и освободил, и помог создать ИМБП. Сейчас ему не с руки драться с теми, кому он помогал создавать новый институт. Руденко мне всегда только мешал: без него вчера в разговорах с Тюлиным и Мишиным можно было бы добиться большего, его горячность и прямолинейность (негибкость) часто используются против нас.

Был Герман Титов, говорили с ним более часа. За последний год он ведет себя безукоризненно (нет ни одного «сигнала»). Мы его нагрузили полетами (120 часов в год), дали задание работать вместе с ОКБ Артема Микояна над созданием орбитального самолета, поручаем проводить много встреч и выступлений — он загружен до предела. Я рад успехам Германа, но еще не совсем уверен, что срывов у него больше не будет.

19 февраля.

Был на совещании у заместителя министра авиационной промышленности В.А.Казакова. Присутствовали Строев, Козлов, Даревский и около 20 разработчиков систем для тренажера «Союз». Дата готовности тренажера — 31 марта, но, как всегда, промышленность (в первую очередь ОКБ-1) не укладывается в запланированные сроки. ОКБ-1 не выдало еще всех исходных данных, не подготовило макет корабля, много срывов и недоделок и по вине других КБ. Решили: до 16 марта поставить в ЦПК ВВС все необходимое для сборки тренажера, с тем чтобы 15 апреля сдать его в эксплуатацию; 22 февраля созвать в ОКБ-1 совещание разработчиков тренажера и договориться по графику дальнейших работ.

Дальше >>