В ОКБ В.В. Кондратьева и П.О. Сухого
Дальше — больше. В стенгазете КБ появляется статья начальника отдела оперения и управления Поленова аналогичного содержания с критикой в тот же адрес.
Через несколько дней после этого на техническом совещании в кабинете главного конструктора выступил весьма авторитетный специалист руководитель бригады фюзеляжа С. Н. Строгачев с нападками на работу бригады эскизного проектирования. Его выступление было хорошо аргументировано, речь была убедительной, а факты — вескими. Мои контратаки мне самому показались слабоватыми.
Та же сцена, но с другими действующими лицами, повторилась еще раз на профсоюзном собрании, иначе говоря, на общем собрании всего КБ.
Несмотря на непривычную для меня обстановку большого собрания, множества людей, я не постеснялся выступить и здесь, разъясняя собравшимся свою позицию. Осуждения организаторам этого «суда» и тут добиться не удалось.
Что бы это все означало?
Ведущий конструктор Николай Фураев, работавший еще в ОКБ В. Г. Ермолаева, на этот вопрос ответил так:
— А ты разве не знаешь о существовании «подпольного штаба»?
— Нет.
— Когда умер наш главный конструктор Ермолаев, в МАПе решили не назначать нового, а под предлогом укрупнения слить осиротевшее ОКБ Ермолаева с ОКБ Сухого. Тогда к нам пожаловал Александр Яковлев, бывший в то время заместителем наркома по опытному самолетостроению, и заявил:
— Мы пока не будем назначать или смещать начальников отделов и бригад. Пусть в каждой бригаде и отделе будет по два начальника: один из ОКБ Сухого, другой — Ермолаева. Немного так поработаете, а там сама жизнь подскажет: кто посильнее — останется начальником, послабее — заместителем.
Суховцы, прекрасно зная своего интеллигентного и, как ему самому, вероятно, казалось, справедливого шефа, создали «подпольный штаб» для оказания «объективного» давления на главного конструктора и для создания видимости общественного мнения.