|
В ОКБ В.В. Кондратьева и П.О. СухогоПодписывая чертежи все с большим отвращением, я, наконец, не выдержал и отправился к Сухому с повинной головой. — Павел Осипович, — начал я со смущением, — должен вам откровенно признаться, что разработанный нами эскизный проект, уже почти полностью переданный в бригады КБ, мне не нравится. — И мне тоже, — неожиданно сказал Сухой. — Мне не нравится, — продолжал я уже с воодушевлением, — то, что он является лишь копией конструкции Су-17, тогда как можно, мне кажется, сделать его гораздо лучше. — Так делайте, что же вам мешает? — Мешает убежденность ваших сотрудников, что лучше Су-17 ничего на свете нет. И я, каюсь, поддался этому настроению. Но если вы разрешите внести существенные коррективы в первоначальный проект, то свои соображения я вам представлю через три дня. — Пожалуйста. Когда я, предварительно созвонившись, появился с новыми схемами в просторном кабинете Сухого, там оказались собранными все основные руководители опытного конструкторского бюро. Пришлось сделать импровизированный доклад. Вот его тезисы: изменить силовую схему крыла, перенести стойки основного шасси с фюзеляжа на крылья, ликвидировать вырезы в фюзеляже и узлы крепления стоек шасси, на их месте разместить топливные баки упрощенной формы и большей емкости, горизонтальное оперение, поделенное на стабилизатор и рули высоты, заменить на цельное, отклоняемое необратимым бустером. Этот доклад поначалу особых возражений не встретил, но через несколько дней развернулась настоящая битва идей. Первым ринулся в бой отдел прочности под руководительством заместителя главного конструктора Н. С. Дубинина. Он представил Сухому сравнительную весовую сводку, из которой видно было, что никаких преимуществ у крыла предлагаемой новой конструкции нет. Но прочнистка Ольга Колчина мне конфиденциально сообщила, что по расчетам весовой бригады система силовой структуры крыла — так называемой «кочерги» — проигрывала в весе схеме с внутренним подкосом, которую я предлагал, 300–350 кг. |
|