|
Грудь в крестах или голова в кустахПодавая мне на подпись полетный лист подготовленного им самолета, здоровенный механик, фамилии которого я не запомнил, но лица, конечно, не забыл, небрежно бросил: — Все в порядке, только керосиномеры не работают. — Оба? [Поплавковые независимые керосиномеры располагались в крыльях, над каждым баком, а их стрелки можно было видеть через прозрачные крышки лючков.] — Да. — Давай, подгони-ка сюда керосинозаправщик. Как только из шлангов пошел в крыльевые баки керосин, стрелки керосиномеров стали отсчитывать литры. «Кто он — дурак или вредитель?», — промелькнуло у меня в голове. — «Выпускает в полет самолет с одним небольшим заправленным фюзеляжным баком, которого хватит только на взлет и на один круг, а потом… катастрофа?» — Уходи, — говорю я ему со зверским выражением лица. — Уходи отсюда, уезжай в Москву, доложишь своему начальнику, как сумеешь, что я тебя прогнал отсюда. — Как так? — Уходи немедленно, чтобы я тебя здесь больше не видел! А то сдам, куда следует. Дозаправленный самолет осмотрел заново другой механик и благополучно выпустил в воздух. Меня не покидало приподнятое настроение от всей этой кутерьмы. Серьезные разговоры причудливо перемежались с шутками. И вдруг, словно холодный душ: сидящий в кабине одного из самолетов военный летчик подполковник И. П. Полунин бросает мне в лицо: — Вы вот тут хихикаете на старте, а выпускаете в полет неисправный самолет. — Неисправный, говорите? Вылезайте! — мои глаза в эту минуту чуть не вылезли из орбит. Пожилой подполковник, не ожидавший такого резкого отпора со стороны мальчишки, каким был я по сравнению с ним, не привыкший к неподчинению молодых, опешил и пошел на попятную. |
|