Глава 3. Ракетный институт в Тюрингии

Но она не сдавалась и потребовала, чтобы я доложил Гайдукову. Вместо Гайдукова я позвонил в комендатуру, где находился временный штаб операции. Там после недолгого замешательства приняли решение: «Дайте этой фрау машину, пусть немедленно едет домой, собирает вещи и отправляется к эшелону».

Так фрау Шефер оказалась, может быть, единственной, которая уезжала в этом эшелоне в Россию совершенно добровольно.

Еще целые сутки вокруг эшелона продолжалась суета, пока все устроились, привезли все забытые в ночной суматохе вещи, снабдили всех обильными пайками и погрузили двух греттруповских коров.

Институт «Рабе»и институт «Нордхаузен» перешли в режим ликвидации.

Весь технический, обслуживающий персонал остался, коммерческий аппарат не дрогнул и, получив заверения, что никого из них увозить не будут, приступил к работе по ликвидации всех долгов. Нам предстояла еще большая работа по размножению и комплектации документации, свертыванию и упаковке лабораторного и производственного имущества, сбору еще не выполненных заказов у смежных предприятий. Большую помощь оказывали теперь офицеры БОН, которые тоже пока оставались в Германии.

Свертывание работ такого масштаба заняло у нас почти три месяца, и только в январе 1947 года весь основной советский состав института «Нордхаузен» с семьями прибыл в Москву на Белорусский вокзал.

Собранные ракеты, детали ракет для комплектации, станки, приборы, оборудование и автомобили, приобретенные нами в личную собственность, в том числе и королевкий «хорьх», прибыли в Подлипки раньше и были к нашему приезду уже частично «разукомплектованы».

Личный состав БОН вместе с переданной им материальной частью, несколькими ракетами А-4 и наземным оборудованием выехал из Тюрингии на строящийся Государственный центральный полигон только летом 1947 года.

Дальше >>

Поиск