|
Глава 17. Жаркое лето 1971 года Совершенно верно, Леонид Ильич, подтвердил Афанасьев. Отказала автоматическая система, и космонавты воспользовались ручным управлением. А что скажет Мстислав Всеволодович? обратился Брежнев к Келдышу. Я не подписывал письма в ЦК о продолжении работ и документов о пуске, пока сам не разобрался в причинах предыдущей неудачи. Я поручил квалифицированным ученым проверить надежность мероприятий. За это время проделана большая работа по повышению надежности стыковки. Я считаю, что сделано все разумное, что предлагалось, и стыковка будет обеспечена. Я спросил Царева, выступал ли Бушуев на этом Политбюро. Царев сказал, что когда Бушуев после Политбюро зашел, чтобы перевести дух, к нему в кабинет в соседний корпус, где находился аппарат ВПК, вид у него был неважный. Он был настолько напуган неожиданным захватом ГАИ и доставкой в Кремль, что даже не запомнил, кто был на заседании Политбюро. И совершенно забыл, какие он давал заверения после выступления Келдыша. Генеральные испытания закончились без замечаний. Прямо со стартовой позиции, не успев пообедать, мы с Шабаровым поехали на 17-ю площадку в резиденцию космонавтов. На «парадную» Госкомиссию не положено опаздывать. В саду встретили Мишина. Ох, какой же тяжелый был у меня разговор с Леоновым и Колодиным! сказал он нам. Леонов обвинил меня в том, что я якобы сознательно не пожелал заменить Кубасова Волыновым, чтобы еще раз протащить в космос Волкова. Колодин сказал, что он так и чувствовал до последнего дня, что его в космос не пустят под любым предлогом. Колодин говорит: «Я у них белая ворона. Они все летчики, а я ракетчик». |
|