|
Глава 17. Жаркое лето 1971 годаЗамена экипажа за двое суток до старта такого не было еще ни в нашей, ни в американской практике. Опять мы проводим эксперимент «впервые в мире». Сенсация начала бурно обсуждаться в столовой. Шабарова Мишин вызвал по телефону и приказал собрать руководство в МИКе на 23 часа. Приказ есть приказ, сказал Шабаров и обратился к Феоктистову: Центровку надо пересчитывать? Ведь веса космонавтов другие. Сейчас займемся. Раз такое дело, пойду искать своих теоретиков. На вечернем совещании в МИКе Воробьев сказал, что у Кубасова рентген, сделанный утром при штатном медосмотре, показал затенение в правом легком. Величина затенения с куриное яйцо. Первым возмутился Правецкий, предшественник Воробьева по руководству 3-м Главным управлением Минздрава. Как же это выясняется за двое суток до старта? Такой процесс не может развиться за неделю. Известно, что за космонавтами следит служба медицинского контроля ВВС, это вы у них спросите, ответил Воробьев. После того как они проглядели язву у Беляева, я ничему не удивляюсь, продолжал возмущаться Правецкий. Вы знаете, что у Беляева были кровотечения, но он два года уклонялся от обследования, боялся, что его отчислят из отряда космонавтов. В наше время в Москве дать космонавту умереть в госпитале от кровотечения это ведь не так просто! Бригада хирургов во главе с Вишневским не могла его спасти. Вот чего стоят заявления профанов от медицины о постоянном контроле. Ну, сейчас не о Беляеве идет разговор, примирительно сказал Воробьев. На полуночном совещании договорились, что независимо от «затенения в легких» ракета-носитель с космическим кораблем в 6 утра будет вывезена на стартовую позицию. Необходимые доработки и замены будем производить на старте через люк. Это единственно возможное решение. |
|